Книга Коллекция «Romantic»  - Шарлотта Ульрих

Гера показался мне выше, чем в поезде, старше и как-то больше. Он и от остальных отличался: более физически развит. Я уже и не мечтала, что Гера подойдет, встанет рядом и заговорит со мной, но все же изредка посматривала на него. Гера через какое-то время сократил расстояние, незаметно подвинулся и уже смотрел не прямо в противоположную сторону, а по перпендикуляру, что-то рассматривал в зеленой обшивке вагона. Он был сосредоточен, мимика его не менялась, а тело замерло. Он чуть наклонился в сторону своей сумки, словно был готов в любой момент схватить ее и сорваться с места.

— Рэпер! Ты чего запел?!!! — из центра толпы я услышала грубый голос Громова.

«Рэпер» Громову что-то ответил и заиграл на гитаре новую песню.

Заинтересовавшись, я сделала несколько шагов, и стоящие впереди расступились, увидела Громова, он сидел, развалившись, на чемоданах и вместе со смазливым другом пел, а вернее, орал песни. Девчонки окружали их со всех сторон, и ребята просто купались в лучах славы. Смазливый Громовский друг сказал что-то веселое, девчонки засмеялись, но неестественно и нарочито громко. Каждой, каждой из них он нравился! И каждая хотела, чтобы рэпер обратил на нее внимание.

— Никита! — кто-то выкрикнул из парней. — Давай лучше про попа!

Никита… Повторила про себя, стараясь запомнить и спохватилась.

Тьфу, блин! Я что, такая же, как эти девчонки? Тоже попала под влияние?

Отвернулась к поезду. В вагоне кто-то, прислонив лицо к стеклу, силился разглядеть происходящее на перроне. Я прислушалась к словам песни, которую орали ребята, стараясь понять, что видит этот человек.

Однажды старый лысый поп Толпа орала что есть духу. Свою козу в сарае…

— Гладил, — закричал Громов.

И с нею чем-то не поладил, Она его боднула в бок. И тот же старый лысый поп

Удивительно, но слова песни знали все!!!

Увидел восемь женских…

— Ж-ж-ж…

— Туфель! — засмеялись и парни, и девчонки.

И тут же скорчился как трюфель, Упал в колодец и утоп.

Все были без ума от восторга!

А наш воинственный вассал Вокруг весь замок обо…

Притихли в радостном предвкушении.

— С-с-с-с…

— ШЁЛ!

Но ничего там не нашел И в книге жалоб написал.

Никита бацал по струнам, что есть духу.

Его жена живет тоскуя, Она не может жить без…

— Ласки, — захихикали девчонки.

Очаровательные глазки Ему, похоже, всех милей.

«Придурки!» — по-другому человек в окне подумать не мог.

— Ребята! Идем к автобусу! Будьте осторожнее на рельсах! — скомандовал Владимир Николаевич, я наклонилась за сумкой, а когда подняла, вокруг никого не было. И Геры, и соседок уже и след простыл.

Здорово!

Стало жутко обидно.

Поплелась вперед, убеждая себя, что никто не обязан ни ждать, ни помогать. Но не особо успокаивало.

Кто виноват? Спрашивала себя. Разве не ты? Когда в купе появились парни, вдруг переложила на них ответственность, как будто они должны думать, куда идти, что делать, заботится о нас, ухаживать. Сама и виновата! Они же так не считали!

Я старалась держать голову повыше, чтобы обида не была так заметна.

Не рассчитывала я на их помощь! Пыталась выражать всем лицом. Я вообще ни на кого не рассчитываю! И сама дойду!

Половина ребят уже сидела в автобусе, когда я подошла, радостные лица выглядывали из окон. Мне стало противно от их радости.

Ну, да, они резвые и сильные, а я слабая и жалкая.

— Куда положить сумку? — спросила Владимира Николаевича, следя за тем, чтобы голос не прозвучал обиженно.

— Положи в середину, — ответил он. — Остальное уже занято.

Ну, да…

В полумраке кое-как определила, где «середина», бросила сумку и подумала: «Может, больше и не увижу!» Поднялась в автобус, стала протискиваться между людьми, понимая всю тщетность найти свободное место. Кстати, первыми сидели Антон и Рома. А места они никому не занимали! Что девчонки? С девчонками хорошо в поезде болтать! В карты играть. Этого достаточно.

Дальше пошли пустые сидения, но на них стояли чьи-то сумки. Я легко представила, как сразу кто-то кинется:

— Ты что не видишь? Здесь занято!

— Да всё я вижу! — отвечала им заранее.

Потом была Маша с той Настей, из-за которой мне пришлось уйти в другое купе. Они все еще вызывали неприязнь. Маша улыбалась во все зубы, чему-то радовалась. Я поскорее прошла мимо. Большая часть автобуса осталась позади, а места все не находилось. Я испугалась, что придется говорить Владимиру Николаевичу и при этом стараться, чтобы на глазах не наворачивались слезы.

— Ребята! — объявит он громко. — Нужно еще одно место!

И все посмотрят на меня с раздражением, а кто-нибудь ответит:

— Эй! — еще и грубо так. — Ты что не видишь? Вон свободно!

И я почувствую ТАКОЙ стыд! Потому что НЕ ВИЖУ! У меня зрение минус три. Но я лучше буду слепой, чем некрасивой.

— Ты чего, не могла спросить? — ухмыльнется всё тот же. — Язык отсох?

— Я думала, раз вещи лежат… значит… занято… — попытаюсь оправдаться, а он презрительно прищурится и скажет:

— Ты ду-у-у-у-у-умала. Меньше надо думать.

И я буду стоять в проходе, несчастная и жалкая. И все на меня будут пялиться, а потом отводить глаза и думать, как им повезло.

— Садись сюда!

Я не поверила ушам! Кто-то спасал меня от позора!

Гера? Я повернулась на голос, он сидел у прохода и, окликнув меня, убрал пакет с кресла рядом с собой.

Гера занял место… ДЛЯ МЕНЯ? На вокзале он даже не смог подойти ко мне нормально, а тут занял место?

Гера сидел один, и не просто один, спокойно ожидая, когда кто-нибудь к нему присоединится, он охранял это сидение… Специально! ДЛЯ МЕНЯ!!! Гера тут же вырос в моих глазах. Стало понятно, отчего так быстро сбежал, почему не дожидался. Но вдруг совсем другие мысли завертелись в моей голове.

Сесть с ним означает показать, что мы ВМЕСТЕ… Означает, сделать ВЫБОР! А я хочу??? Но не сесть — это отказать. А вдруг он больше не подойдет? Будет ухаживать за другой? Не-е-е-е-е-е-е-ет! Это я точно не хочу! Чтобы Гера с тем же чувством смотрел на кого-то еще?